Первые моменты пробуждения всегда нравились Иствику: когда разум, ещё не до конца очнувшийся от оцепенения дневного забытья, соприкасается с реальностью, но ещё не успел вытеснить из внутреннего пространства пьянящее ощущение голосов, бьющихся о стенки кровеносных сосудов. Джеймсу было почти до экстаза приятно ощущать себя не мёртвой тушей, а непостижимой квинтэссенцией жизни. Чувства ярче и интенсивнее он испытывал только при Кормлении, глубокой медитации или мгновениях, когда Сеть Крови прорывалась в его сознание.
Как это делали минуту назад два вторящих друг другу голоса. Он ещё ощущал след их шёпотов, отступивших перед не-мёртвым разумом, а потому попытался привлечь их обратно. Может, в Новом Орлеане и были беспечные малкавиане, но Иствик был не из их числа. Даже самую незначительную аномалию ему было необходимо проверить. "В конце концов, поймает рыбу тот, что хотя бы забрасывает удочку",- мелькнуло в голове Джея перед тем, как он стал погружаться в медитацию, заглушая поток сознания и концентрируя своё внимание на воспоминании об ускользающем шёпотке девочки. Он старался идти по следу из хлебных крошек-шорохов, пытаясь разглядеть во тьме под веками маяк тех двух голосов, которые привлекли его внимание перед самым пробуждением.

Малкавиан медленно и, чего греха таить, не слишком охотно выбирался из транса. Его сознание, уже почти ставшее привычным к подобным "погружениям" в пучины хаотического нагромождения знаний и иллюзий Клана, неторопливо выскальзывало из тесных терновых объятий Сети. Это было необычным ощущением. С одной стороны, плотные потоки информации выталкивали из себя казавшийся чужеродным разум вампира, но одновременно с этим покидать ядовитые просторы Сети было тягостно и... немного грустно. Приведя своё сознание в привычное состояние, называемое другими Сородичами "нормой", Джеймс дал себе некоторое время на то, чтобы обдумать полученную информацию.
"Тульпа... интересно.
Эта техника работы с Даром Малкава мне не знакома, но может быть полезна...
наверное, она каким-то образом может облегчить контакт с Сетью.
Инструмент?
Тульпа... я помню происхождение термина?
нет, кажется, я его не знал...
Малкавиан. Он может быть в городе.
Как дать ему сигнал, чтобы он смог меня найти?
А разве я хочу, чтобы он меня нашёл?
Да. Мне нужна информация о тульпе...
Стоп. Он может сам быть порождением разума, поэтому мне было легче выйти с ним на контакт: он не обременён создающим помехи сознанием.
Неважно, кто из них не существует, или существуют оба они.
Как подать им сигнал?"
Джеймс переодевался в тёмно-синий костюм, крутя в голове эти мысли и хмурясь.
Закончив с переодеванием, малкавиан прошёл к выходу из Убежища и обернулся на пороге, пытаясь вспомнить, не забыл ли он чего. Придя к выводу, что всё вроде бы на месте, Иствик поднялся в клуб, не забыв удостовериться с помощью камеры видеонаблюдения в том, что свидетелей в подсобке нет. Впереди была целая ночь, и Джей собирался вытянуть из неё максимум пользы.

Едва выйдя из подсобки, Джей сменил задумчиво-отстранённое выражение лица (которое не очень хорошо продавалось в клубной среде) на радушное и улыбчивое. В глазах плясали бесовские искорки, походка стала слегка танцующей.

Оживление в клубе, особенно с поправкой на время, приятно радовало глаз Малкавиана. Впрочем, не только увеличение денежного оборота улучшало настроение Сородича. Просто атмосфера клубов, этих маленьких моделей хаоса, нередко завораживала тонкую душу Иствика.
Проходя по залам, Джеймс приветственно кивал знакомым людям, подмигивал не очень знакомым, но, на первый взгляд, перспективным гостям своего клуба, узнавал у бармена и персонала текущие сведения. Конечно, сам Джеймс не занимался бытовыми вопросами вроде заканчивающегося бутылочного пива или количества салфеток на столиках в вип-зоне, но ему нравилось быть в курсе событий.
И во время "обхода владений" Джеймс заприметил Его, которого сразу же про себя окрестил Странником. Он стоял в стороне и выделялся из толпы. На несколько секунд Малкавиан даже растерялся, прикидывая план действий. Для начала он прикинул голос вампира из своего видения к мысленному гласу этого Странника, пытаясь понять, не мог ли тот быть его владельцем. Ну и, разумеется, хитрый прищур глаз с мысленным воззванием к своей крови. Мир дёрнулся перед глазами Иствика, и из тела Странника в воздух вокруг встопорщился ворс его ауры, складывающийся в узор. Джею хотелось знать, с кем ему предстоит иметь дело, и не испытывает ли он злобы или агрессии.

Джей с небольшим сожалением вспомнил своего Сира. Тот всегда кожей чувствовал приближение опасности, даже если злое намерение ещё не до конца сформировалось в голове недоброжелателя. Он чуял формирующийся Узор, в котором ему предстояло подвергнуться угрозе жизни или мёртвому здоровью. Джеймс такой особенностью не обладал.
"Пока не обладаю",- напомнил себе Иствик, вспомнив, что эта особенность Крови когда-нибудь будет обретена и даже усилена многократно. Впрочем, мечтательность на этот раз не овладела Джеймсом, и малкавиан не потерял линию мысли.

Решив, что, так или иначе, этот человек может создать проблему в его клубе, Иствик двинулся в его сторону, сохраняя самое доброжелательное выражение лица. Руки были на виду и очевидно не содержали в себе оружия, пиджак был застёгнут, не наводя на мысли о кобуре под ним, а доброжелательный взгляд и улыбка тоже не выглядели угрожающими.
- Добрый вечер! Добро пожаловать в мой клуб. Надеюсь, вам у нас понравится. Если возникнут какие-то проблемы, можете смело обращаться ко мне, и я постараюсь всё уладить.
И хотя это были стандартные фразы, Итсвик за свои годы уже успел научиться говорить их весьма убедительно, благо опыт у него был богатый. По большому счёту, он всю свою не-жизнь, за исключением года после переезда в Новый Орлеан, управлял ночными клубами.

Если бы Джеймс был жив, то наверняка бы облегчённо вздохнул, но существование в качестве живого мертвеца избавляет от подобных автоматизмов. По крайней мере, лет через пять-десять. В случае с Иствиком, обладающим действительно подвижным разумом, это заняло всего три или четыре года, он сейчас уже и не вспомнит.
Малкавиан вдруг вспомнил, что среди людей известен не только клубом, некоторые люди приходят к нему за советом, а некоторые и за картинами. Насколько Иствик мог судить, Странника вряд ли интересовали полотна сюрреалистов (хотя он и был бы рад ошибиться), так что сделал вывод, что человек вполне мог придти в нему за консультацией с помощью Таро.
С третьей стороны, Джеймс искренне надеялся, что этот парень здесь не за тем, чтобы пытаться навязать ему "защиту" в духе старых-добрых рэкетиров.
Но долго гадать и заставлять человека ждать Малкавиан намерен не был.
- Можно просто Джеймс. А как я могу обращаться к вам?
После ответа Странника, Иствик решил сразу же перейти к делу:
- Чему обязан?

Мысленно чертыхнувшись, Джеймс кивнул и, не теряя улыбки, с той же приветливостью произнёс:
- Разумеется, детектив. Пройдёмте в более тихое место.
Малкавиан указал рукой на второй этаж, где располагались отдельные вип-комнаты со звукоизоляцией, в которых были для удобства гостей предусмотрены плавные регуляторы как освещения, так и громкости встроенных колонок, висевших под потолком.
По пути Джей ощущал растущее внутри раздражение. Ему куда больше хотелось заняться поисками таинственной пары из неизвестного малкавиана и его маленькой спутницы, а не разбираться с очередным взяточником. В том, что этот представитель полиции будет хитрыми намёками вытягивать из владельца клуба взятку, Иствик не сомневался. Он даже привык, что такие "блюстители порядка" раз в пару месяцев заходят к нему. К счастью, клуб даже своей официальной прибылью мог бы похвастаться, не говоря уже о теневых заработках в виде процента с продаж наркотиков. А, поскольку тратить деньги Джеймсу было особо не на что, на счетах, к вящей радости банка, накопилось достаточно средств для того, чтобы "греть лапу" полицейским.
Пропустив детектива вперёд и закрыв за собой дверь комнаты, оформленной в сине-бежевой гамме, Малкавиан лёгким движением руки заглушил колонки и устроился на диванчике, жестом пригласив полицейского располагаться поудобнее.
- Здесь нам никто не помешает. Выпьете чего-нибудь? За счёт заведения. Итак, чем могу быть полезен?

Джеймс думал, что раздражение он чувствовал по пути сюда. Оказалось, что это были ещё цветочки. Может, большинство Сородичей и считали Малкавиан психами, но мало кто из них позволял себе роскошь думать, будто они глупы. В случае с Иствиком подобное предположение было опрометчивым. Он сразу понял, куда клонит его собеседник. Но играть в открытую Малкавиан никогда не любил.

- Я бы даже сказал, что обычной публики здесь не бывает. Каждый мой гость уникален и бесценен. Я старался привлечь в моё заведение неординарных людей, создать здесь своеобразную мекку для свободных душой и подвижных разумом.

Он продолжал изображать добродушного и немного простоватого хозяина клуба, но знал, что мистера Беркхэма вряд ли обманула его маска. Он явно знал, к кому именно он пришёл и с кем разговаривает. Иствик продолжал ломать комедию не столько из-за того, что так было принято, сколько из опасения нарушить Маскарад. У его собеседника вполне мог оказаться диктофон.

"Оливер Беркхэм, лет тридцать пять или сорок, детектив, что же тебе от меня надо?",- спрашивал в уме Малкавиан, вглядываясь в пространство перед лицом своего визави, где невидимые взгляду, но различимые для Зрения Малкавиан, блуждали и плелись узоры души этого человека. Шёпотки в крови стали чуть громче, и Иствик прислушивался к тому, что они нашепчут ему о сути сидящего перед ним человека.

Вернув своё внимание к единственной реальности, известной подавляющему большинству людей, Джеймс сразу же внутренне напрягся. Этот человек знал, о чём говорит, и имел достаточно смелости или глупости, чтобы прийти и бросать подобные претензии в лицо тому, кто, как он, безусловно, понимал, был опасен. И в глупость детектива Иствик бы не поверил ни за что, уж слишком умным был этот взгляд, цепким и умным.

- Очень многие люди делают очень плохие вещи. Например, насилуют или калечат своих детей, похищают ни в чём не повинных людей из-за их здоровых, годных для черного рынка органов, убивают ради денег или власти. Многие из них куда более безумны и опасны, нежели скромный владелец ночного клуба, который никогда не прибегал к насилию в решении своих проблем.

Улыбка Иствика померкла, в ней сквозило не то снисхождение, не то просто усталость от подобных разговоров. Он вёл их не в первый раз, правда, в этом случае оба прекрасно понимали, что речь идёт не о преступлениях против закона.

- Но вы пришли сюда не для разговорах о моральном разложении общества,- продолжал Джей,- так что я предлагаю сэкономить и ваше, и моё время, и перейти к делу.

Иствик вдруг осознал, что этот человек нуждается в нём. Если бы он хотел его убить, то не стал бы ждать его у всех на виду, шествовать через весь клуб и убивать в изолированной комнате, куда, как видели остальные посетители, они вошли вдвоём. Даже для охотников это было бы слишком. А грешков, за которые бы местные представители полицейской структуры по борьбе со сверхъестественным, за собой Иствик не помнил. Более того, знал, что таковых не было. Он был примерным Сородичем и даже весьма заботливо обращался с теми, кого называл своим "стадом". Всё это говорило о том, что Оливер пришёл сюда не за головой Малкавиана, а, как это ни странно, за его помощью. И, таким образом, оказывался в зависимом от вампира положении. И этот факт придал уверенности Джеймсу.

- Доброй ночи,- ответил Джеймс. Его кровь клокотала, текущее по венам немёртвого тела безумие жаждало впиться в голову этого дерзкого смертного, засесть в его разуме и терзать ближайшие несколько ночей, не давая покоя его душе. Иствик явственно слышал, как его кровь взывала к нему, просила, нашёптывала, умоляла и даже угрожающе шипела, чтобы он дал ей волю наказать детективишку. Но Джеймс сохранял хотя бы внешнее спокойствие.
Внутри же у него раздражение и ярость доходили почти до "точки кипения", но их уравновешивало здоровое опасение. Ситуация была плоха. Ему угрожали, зная или, по крайней мере, с высокой вероятностью подозревали о его истинной природе. И это заставляло нервничать. К тому же, теперь он вынужден был заниматься ещё одной проблемой, что отвлекало его от куда более интересных и полезных занятий.
Дав себе время на то, чтобы успокоиться и взять себя в руки, Джеймс вышел в клуб и отправился в открытую вип-зону, в поисках тех ребят, которые обожали его заведение не только из-за музыки. После разговора, когда схлынуло раздражение, Иствик ощутил Голод.
Поэтому он хотел взять одного человека из своего "особого круга" в отдельный кабинет и вдоволь полакомиться им.
"Сначала Питание. Потом дела",- решил про себя Иствик.

Несмотря на Голод, Джеймс уделил внимание гостям, поприветствовав их и от щедрот души сделал подарок, громко объявив, что "следующий круг" за его счёт. Уж что-что, а денег на этих посетителей он тратить не боялся. Всё окупится сторицей, не говоря уже о том, что люди любят особое отношение и будут приводить сюда своих друзей. Пусть денежный доход и не был столь важен для Малкавиана (достаточно было, чтобы клуб мог функционировать и выплачивать зарплату сотрудникам), но успешность заведения грела не-мёртвую душу и тешила самолюбие.
Пожелав всем приятной ночи, Иствик окинул взглядом тех, кто пришёл сюда не только за выпивкой и танцами, но и в надежде на его, Иствика, особое внимание. Вспомнив, как давно он "приглашал" каждого из них, Джеймс жестом пригласил одного из них, Чарли, следовать за собой:
- Чарли, нам надо кое-что обсудить.
Эта фраза была стандартной для их "особого круга", и все ребята из этой группы прекрасно знали, что последует за ней.
Иствик помнил, что днём Чарли иногда всё-таки посещает занятия в колледже, а последний раз он Питался от него где-то недели три назад, так что ему было чем поделиться с Малкавианом. От предвкушения кровь прилила к рукам, придавая им большую силу, инстинктивно полагая, что жертва будет сопротивляться. Подобные животные позывы забавляли Джеймса.

Отредактировано Джеймс Иствик (2012-08-03 00:20:02)

Всё тот же сине-бежевый "кабинет" во второй раз за ночь послужил своему хозяину. На столе ещё остался след от затушенной сигареты, но в воздухе табаком уже не пахло: система кондиционирования работала, что называется, на ура.
Ни слова не говоря, Джеймс усадил Чарли на диванчик и вопросительно взглянул на него, склонив выжидающе голову, мол, готов? Парень закивал, и Малкавиан аккуратно взял его за ладонь, вытянул руку покладистого смертного и одним движением закатал рукав, обнажив вены на запястье. Конечно, кусать в шею было как-то более... естественно, если это слово вообще применимо к особенностям Питания. Но Иствик не хотел смущать своего донора, поэтому предпочитал менее эрогенные зоны человеческого тела.
- Закрой глаза.
Приказал Джеймс, хотя мягкий тон, с которым это было произнесено, легко сводил приказ в категорию настоятельных рекомендаций к действию. Даже не проследив, исполнил ли он это указание или нет, Иствик выпустил клыки и резко вогнал их в податливую плоть, чуть ниже локтя с внутренней стороны.
Мир не померк, он просто-таки рухнул, единым коротким падением, в бездну, где существовала только кровь. Чёрное пространство вокруг не имело границ, теряясь в пугающей смертный рассудок бесконечности, и лишь мириады мельчайших вспышек удовольствия заполняли незримым сонмом всё вокруг. Эти крошечные точки, окружённые аурой наслаждения, пронзали прозрачные тела вампира и человека, смывая все ощущения и принося складывающийся из тысяч крупинок подвижный экстаз.
Но Иствику был доступен и другой слой реальности. Там не было даже тел, всё сущее было лишь потоками информации, огромным океаном, бушующим и яростным, в котором стальной сетью раскинулось сознание Малкава, разлитое в физическом мире по Осколкам. И Джеймс дрейфовал на одном из потоков, ловя на крючки своего сознания всплывающие в этой стихии воспоминания Чарли, которые перетекали в материальном мире в виде крови прямо вглубь мёртвого тела Джеймса.

Иствик не торопился, поглощая кровь постепенно, и Дар Малкава в его венах, обретя долю свободы, усиливал ощущение блаженства Чарли до невообразимых высот.

Шумы чужого сознания в собственной голове. Это в первые ночи обескураживало новообращённого Малкавиана, но со временем его кровь наполнялась собственными голосами, и пришествие новых с каждым разом происходило легче, лишь иногда вызывая настоящую дезориентацию. Джеймс помнил, как во времена своей смертной жизни он почти так же восстанавливал сознание после оргазма. Сейчас ощущения были интенсивнее, но и "переваривать" их было проще.
Привычно лизнув место укуса и убедившись, что от ранок не осталось следа, Иствик заботливо поправил рукав Чарли и дал себе десять минут, чтобы насладиться ощущением того, как новая информация впитывается в кровь и сливается с привычным, едва различимым гулом других смазанных голосов.
Затем он извлёк из бумажника бумажку с лицом самого любимого в мире бывшего президента США, Бенджамина Франклина, и аккуратно вложил её в карман своего донора. Оставив Чарли приходить в себя, Джеймс покинул кабинет. Поймав по пути официантку, он попросил отнести "своему другу" бутылку красного вина и фрукты, записав их на счёт заведения. Подобные жесты со стороны Иствика были привычны для персонала, и они уже знали, что эта щедрость не скажется на них в виде урезания премий.

Закончив с Питанием, Джеймс решил, что пора решать проблемы. И первой, как это ни прискорбно, был выбран детектив, испортивший начало ночи. Подойдя к телефону, Иствик задумался: кому бы он мог позвонить, чтобы посоветоваться в этом щекотливом деле и стоит ли вообще это делать? С одной стороны это его личная проблема, когда ему кто-то угрожает, и он, как большой мальчик, должен учиться справляться с подобными неприятностями сам. С другой стороны, его клуб был Элизиумом, который подразумевал безопасность для Сородичей, а какая может быть безопасность, если некто из смертных, посвящённых в существование Сородичей, следит за ним?
Иствика подмывало попробовать справиться своими силами, но он боялся подставить под удар всё Сообщество. И пугала его в этом факте не угроза чужим не-жизням, а неминуемо следующая за этим расправа сильных мира сего над нерадивым неонатом.

Джеймса словно осенило, когда он перебирал варианты действий.
"Да это же провокация! Он наверняка будет следить за мной, чтобы посмотреть, к кому я пойду за помощью... и невольно сдам. Да и телефон наверняка на прослушивании. На самом деле, он наверняка просто сделал одно удачное предположение. Может, и другие владельцы клубов получили подобные угрозы, упакованные в эвфемизмы и недоговорки. Нет уж, Оливер. Меня не так то просто использовать. Вместо этого, я использую вас...",- и в голове Малкавиана возник небольшой план. Он давал возможность отвлечь детектива от истинных "виновников торжества" и одновременно с этим давал пусть призрачный, но всё же шанс на то, чтобы если не вывести дерзкого смертного из игры, то хотя бы изрядно усложнить ему жизнь.

Джеймс вернулся в открытую вип-зону, присоединившись к развлекающейся молодёжи. Тратить на них время не хотелось, не терпелось вернуться к вопросу поиска неведомого малкавиана, но Иствик всё же уделил своим "избранным" минут тридцать своего времени, под конец, с обезоруживающей улыбкой, попросил у кого-нибудь мобильный телефон, а то свой он, увы, утопил.

Внезапная догадка вызвала в Малкавиане новую волну беспокойства. Если бы детектив установил камеру наблюдения в том самом "кабинете", где Иствик кормился от Чарли, то у него есть неопровержимые улики, доказательство нарушения Маскарада, за которое ему грозит по меньшей мере перелом всех конечностей и долгая ночь лекций о хорошем поведении, разбавленная пытками. И как-то не хотелось Джеймсу проверять на собственной шкуре мастерство Шерифа в истязании не-мёртвой плоти.

Набрав номер своего связного, поставляющего ему в клуб наркотики, он попросил его приехать к себе для срочного разговора, сказав, что дело важное. Закончив разговор, Иствик с благодарностью вернул телефон и, сославшись на дела, пожелав всем приятной ночи и пообещав, что постарается вернуться в их общество, Малкавиан ушёл в служебное помещение с экранами камер наблюдения.