Несмотря на то, что удар получился достаточно тяжелым, хватка душителя не ослабла ни на йоту. Очевидно, он не был простым человеком, хотя это никак не отвечало на вопрос, что это на него нашло.

Сделав еще шаг вперед, мужчина вжал нагараджу спиной в стену, и шейные позвонки под его пальцами опасно захрустели - это было уже нешуточно. Перелом шеи даже для сородича был бы очень некстати. Самое странное, что его лицо сохраняло абсолютно бесстрастное выражение, как будто он не пытался убить человека, а делал тяжелую, но необходимую работу.

Сосредоточиться, когда тебе ломают шею, и так-то было непросто, к тому же нападавший, похоже, сообразил, что его действия не слишком эффективны, и сменил тактику.

Прежде, чем знаки успели сложиться в узор, Джек почувствовал, как в мягкую плоть пониже ребер впиваются жесткие пальцы, самым вульгарным образом разрывая рубашку ногтями и нанося рваную рану сантиметр за сантиметром с явным намерением добраться до внутренностей.

Девушка где-то сзади завизжала, но Джек ее не видел.

Так и не успев оценить, насколько успешны были его старания, нагараджа ощутил острую боль в левой половине груди, как если бы противник воткнул ему прямо в сердце палец. А в следующую секунду Джек понял, что больше не владеет своим телом. Паралич был столь полным и явным, что почти разрушал связь с реальностью, но нагараджа все же видел, как безвольно повисли его руки, и слышал, как оглушительно закричала девушка-портье, прижав ладони к лицу.

Нападавший тем временем словно пришел себя. По крайней мере, странная холодная решимость на его лице сменилась замешательством, искренним удивлением, а затем - откровенным ужасом, когда он опустил взгляд ниже, на грудь нагараджи. Похоже, он сам не понял, что только что сделал.

После нескольких секунд замешательства он, впрочем, все же оценил ситуацию и, резко обернувшись, прикрикнул на девушку:

- Заткнись!

Крик резко оборвался. Портье не просто замолчала - судя по звуку, она просто рухнула на пол за стойкой. Джеку оставалось только наблюдать, как незнакомый сородич выкручивается из ситуации, и надеяться, что тот не примет разумное решение утопить оба трупа в Миссисипи.

Что бы не планировал делать сородич, он прежде всего перекинул Джека через плечо, а затем подобрал и потерявшую сознание администраторшу, как свидетеля случившегося. К счастью или нет для нагараджи, других свидетелей не наблюдалось - насколько он мог наблюдать, повиснув вниз головой.

Легко внушив случайным прохожим, а затем и таксисту, что его "друзья перебрали", - таксист даже помог устроить на сиденье бесчувственную даму, - сородич назвал адрес, и вскоре с помощью того же нехитрого приема убеждения все трое, включая Джека, оказались в номере бюджетного мотеля. Сообщив услужливому юноше-портье, что "если он сейчас опустит кого-либо из своих друзей, то потом не поднимет вовсе", и напоследок попросив не беспокоить, он свалил оба тела на кровать.

А как только дверь закрылась, сделал то, что не оставляло сомнений в его природе: склонился над девушкой и впился ей в шею, утоляя голод, по всей видимости, грызший его все это время.

И, вероятно, даже вызвавший временный приступ бешенства.

Правда, для настоящего бешенства его второе я действовало слишком расчетливо и обдуманно.

Тем временем, утолив первый голод и сохранив при этом жизнь девушки, - Джек ясно слышал, как бьется ее сердце, - сородич медленно выпрямился, запуская пальцы в волосы и держась за голову, а затем страдальчески вздохнул. Определенно, он и сам понимал, что влип и пока только чудом находится в безопасности. То же, впрочем, можно было сказать и о самом Джеке.

- Ну что мне с вами делать,- обратился он к обоим вслух,- может, устроить пожар в мотеле? Выну карандаш, ты прогоришь, никто и не заметит дырочки на сердце. Жаль, оживлять тебя поздно... О!

Внезапно сообразив, сородич принялся бесцеремонно шарить по карманам нагараджи в поисках, вероятно, информации. Ключи, бумажник и прочая ерунда его не заинтересовали, и он переключился на содержимое саквояжа, без сомнений, сказавшего о его владельце куда больше, чем он хотел бы сообщить о себе. Увы, каким-то образом помешать мародерству Джек не мог, бессильно наблюдая, как незнакомец листает его книги и тетради, перебирает инструменты и материалы, понимая, что это, или нет, - трудно сказать.

Вдоволь поизучав личные вещи нагараджи, сородич, по всей видимости, пришел к какому-то решению. Немного помедлив, он окунул обе ладони прямо в кровь Джека - сломанные ребра немедленно отозвались резкой болью. Совершив очередное кощунственное действие, он зашептал - Джек узнал латынь, но текст ни о чем не говорил.

Что бы ни пытался сделать сородич, он по всем признакам погружался в транс, а затем... затем вышел из транса. Это выражение лица Джек уже знал.

***

В общем-то, можно сказать, ему повезло. К тушке самого нагараджи психопат по какой-то причине больше не притронулся, уделив все свое извращенное внимание телу девушки. Испытав первый приступ боли, она пришла в себя, но даже закричать толком не успела, а спустя минуту уже захлебнулась собственной кровью. Ни наблюдать непосредственно, ни отвернуться Джек при желании не смог бы - оставалось воспринимать действие ровно настолько, сколько позволял поворот головы, случайным образом выбранный телом, когда его опускали на кровать.

Кровь вскоре была повсюду вокруг, и ее запах определенно беспокоил Джека. Он сам потерял слишком много ценной жидкости, достаточно, чтобы испытывать острый голод, тем более мучительный, что даже слизнуть кровь с собственных губ было для него недостижимо.

Расправившись с девушкой и выпив до капли все, что впиталось в простыни и одежду, сородич рухнул на постель между двумя телами, по всей видимости, снова приходя в себя. Обведя комнату прояснившимся взглядом и констатировав ситуацию для себя, на этот раз паниковать он не стал. Вместо этого незнакомец протянул руку и, повинуясь интуиции, его пальцы скользнули под рубашку Джека, находя самое личное, что было у него при себе.

Сережка сира.

Осторожно расстегнув застежку, сородич зажал ее в ладони.

Бессмысленные заклинания на латыни снова зашелестели в воздухе, но на этот раз не привели к приступу. Вместо этого, проведя в мучительной тишине еще четверть часа, он решительно встал, заботливо вернул сережку на место, собрал вещи нагараджи обратно, за исключением сутаны, которую натянул прямо поверх своего пропитанного чужой кровью и витэ костюма. То, что осталось от девушки, он завернул в окровавленное постельное белье, а затем пришла очередь и самого нагараджи. Оказавшись плотно закатанным в ковер из номера, как труп из дешевого детектива, он лишился возможности видеть окончание драмы.

Он слышал шум лифта, затем мотора, плеск воды, отчетливый звук тяжелого свертка, который кинули с высоты. К счастью, сам Джек за ним не последовал. Затем снова был шум мотора, громкая музыка где-то недалеко. Сколько времени прошло, трудно сказать, когда ты завернут в ковер и все, что тебе доступно - собственный слух и мысли.

Так или иначе, когда импровизированный ковровый саркофаг наконец развернули, взгляду Джека предстало приветливо улыбающееся, как ни в чем не бывало, лицо, которое он уже хорошо знал.

- Пользуясь случаем, - бодро начал сородич, пока вы ещё не пытаетесь оторвать мне голову, хочется сказать, что это была трагическая случайность. Не уверен, что у меня будет время объясниться, когда вы придёте в себя, поэтому скажу сейчас. Мне ужасно неловко, право слово, что всё так случилось. Это было неожиданным для меня помутнением рассудка и, признаюсь, для меня было удивительным открытием, что я вообще способен кого-то отправить в торпор. Очень надеюсь, что у нас будет время цивилизованно поговорить, когда я вытащу эту занозу-переростка из вашего нежного сердца.

Сделав это заявление, он выдернул предмет, при ближайшем рассмотрении действительно оказавшийся карандашом, и отскочил в сторону, не иначе на случай, его голову все-таки вознамерятся отрывать. А в ту же секунду Джек ощутил, как в его обескровленное тело возвращается воля.

Комната, в которой его "разбудили", была лишена окон и обставлена, как кабинет или мастерская. Вдоль стен были расставлены холсты, с картинами и чистые, а между ними - стопки книг, банки с кистями, коробки с красками и прочие предметы, занимающие свое, особое положение в хаотично-упорядоченном интерьере. Все они красноречиво свидетельствовали о том, что незнакомец в числе прочего творческая личность. По всей видимости, нагараджу доставили в его личное убежище.

- Очень редко. И обычно подобные случайности заблаговременно сообщают о своём визите, как и положено вежливым гостям, - пожал плечами тот,- в этот раз Дядюшка Казус приехал неожиданно и в прескверном настроении.

"Дядюшку Казуса" сородич выделил интонацией. Кроме чувства юмора, Джек ощутил его крайнее волнение, - слишком сильные эмоции для мертвого, - и малопонятную ему самому одержимость. Среди необычного хаоса знаков, которыми он был отмечен, не было знаков смерти, или, по крайней мере, нагараджа их не видел. Зато видел другие, новые для него и потому не слишком понятные. Если бы Джека попросили дать им имя, он бы сказал, что это символы предназначения.

Определенно, судьба столкнула его с необычным сородичем.

- Джеймс Иствик, неонат клана Малкавиан домена Новый Орлеан,- представился тот и замолчал, ожидая ответа.

Малкавиан улыбнулся чуть шире.

- Да, интересный талисман, - сделал он не слишком уместный комплимент, выдержал небольшую паузу и продолжил: - Мы с ним беседовали. У него приятный голос. Женский. Талисман хотел что-то вам передать, но я потерял контакт раньше, чем он успел мне озвучить своё послание...

Он говорил медленно, подбирая слова, и прямо-таки поедал нагараджу взглядом.

Напряженные морщинки на лице Иствика разгладились. Похоже, он снова погрузился в себя и даже с трудом понимал, что к нему обращаются. Затем его глаза округлились, и малкавиан удивленно обернулся, как будто ожидал увидеть кого-то за своей спиной.

Убедившись, что в комнате только они двое, он как ни в чем ни бывало повернулся к Джеку, прищурившись, и продолжил:

- Проще отдавать долги, когда знаешь, что именно от тебя хочет кредитор, - по тону было понятно - Иствик не сомневался, что его поймут правильно.