Нагараджа попал прямиком в бизнес-центр, деловое сердце, или, скорее, печень города, ежедневно отмывающуя сотни сделок. Большинство посещающих этот район имели собственный транспорт, и таксисты прекрасно об этом знали, но Джеку повезло: не прошло и десяти минут, как рядом с ним притормозила простенькая серая "ауди".

- Куда едем? - Окликнул его в открытое окно водитель, парень лет тридцати в хорошем костюме, но с дешевыми часами на запястье. Не иначе, начинающий бизнесмен, лишенный поддержки родственников, который надеется добиться всего сам.

- Поклонник джаза? - Дружелюбно уточнил водитель и кивнул на соседнее сиденье: - Мне как раз по дороге, поехали. Впервые в Big Easy? - Он использовал жаргонное название Нового Орлеана, которым часто пользовались туристы.

- Здесь родился? - Поинтересовался бизнесмен, выезжая на левую полосу. Он явно был склонен к быстрой езде - и наверняка рисковал на биржах.

Быстро набрав скорость и подобравшись к пределу дозволенной, ауди понеслась вдоль русла реки, широкой, матовой и черной на фоне городского освещения. Бизнес-квартал плавно перетекал в туристический - из путеводителя Джек знал, что это Французский квартал, центр ночной жизни города и мекка для туристов. Клуб князя располагался именно здесь, среди бесконечных отелей, барой и закусочных, выстроенных в одном и том же стиле, отражавшем дух некогда царствовашей здесь французской колонизации.

Нагараджа испытал привычно неприятное чувство, как будто его вдруг прислонили спиной к ледяной внутренности промышленной морозилки - другие некроманты называли это ощущение "дыханием смерти", кто-то испытывал его сильнее, кто-то почти не замечал. Верный знак, что попытка удалась.

Вопреки обычной практике узоры сплелись в видение.
"Черт побери!" - Воскликнул призрачный образ бизнесмена, выворачивая руль. В следующую секунду широкий осколок лобового стекла оставил от его лица только половину.

- Черт побери! - Эхом отозвался его материальный двойник, когда из-под моста ему наперерез вылетел грузовик с эмблемой строительной компании. Джек отчетливо видел в зеркале знак, пересекающий его лицо на месте будущего разреза.

Сама катастрофа заняла не больше десяти секунд: вильнув на встречную, грузовик сумел избежать прямого столкновения, вписавшись в ауди только углом - аккурат в сиденье водителя. Джек ясно видел, как быстро наступила смерть, когда дешевое лобовое стекло с хрустом сломалось, как свежая вафля, и вмялось внутрь салона, ощетинившись острыми краями.

Сам нагараджа почувствовал только удар и практически не пострадал, не считая длинного пореза стеклом поперек щеки. В отличие от бедняги-смертного, его не зажало между листами искореженой стали; совершив несколько оборотов по инерции, автомобиль замер в опасной близости к набережной, снеся ограду, и завис, выставив колесо над водой.

Что случилось с грузовиком, Джек не видел.

Кроме недорогих часов, во внутреннем кармане пиджака нашлись неплохой смартфон и бумажник, а под рубашкой - вещь, которая, похоже, действительно была очень личной: монетка в один доллар с профилем президента Эйзенхауэра с аккуратно просверленным отверстием, в которое продета серебряная цепочка.

Пока Джек обыскивал тело, краем тела он увидел грузного усатого мужчину в клетчатой рубашке, быстрым шагом направляющегося к машине. Чуть поодаль стоял и грузовик, который пострадал куда меньше легковушки и отделался помятым носом с разбитой фарой.

При виде живого и здорового с виду Джека у водителя грузовика - а это, без сомнений, был он, - похоже, отлегло от сердца.

- А второй, второй жив?! - Обеспокоенно заорал он, ускоряя шаг. Непонятно, что беспокоило его больше - сохранность водителя или собственная уголовная ответственность за откровенное нарушение правил.

Мужчина побелел и отступил на шаг, стряхивая с плеча руку Джека, что было вполне объяснимо, учитывая действие его прикосновения на живые организмы. Помедлив, здоровяк хрипло прошептал:
- Спасибо, - и, развернувшись, бегом бросился к грузовику.
Трудно сказать, что напугало его больше - перспектива тюрьмы или осознание, что он столкнулся с чем-то откровенно нечеловеческим. Вполне возможно, что уже этим утром он будет делиться этой историей с любителями страшилок в баре другого штата.

Судя по переплетению нитей узора, у водителя грузовика будет еще лет тридцать, чтобы рассказать об этой истории, прежде чем его сердце даст сбой. Не такой уж малый срок для смертной жизни.

Глаз был голубым, с необычно яркой радужкой - или это просто свет неоновой рекламы на побережье отразился в медленно высыхающей склере... нет, это была не реклама на побережье. Это был неоновый логотип сигарет, размещенный над барной стойкой. Платье на девушке, сидящей рядом, тоже было ослепительно-синим, цвета электрик, умопомрачительно короткое и расшитое блестками, хотя на проститутку она не походила, несмотря на то, что была уже не слишком молода. Одинокая офисная дама выбралась из строгого костюма, чтобы тряхнуть стариной в крохотном прокуренном заведении и, может, быть, подцепить кого-нибудь на ночь.

Джек слышал, как она смеется, видел, как она ставит на стойку бокал с розовым космополитеном, с края которого свешивалась яркая пружинка апельсиновой цедры. Они говорили о делах, но таким тоном, что слова были не важны; похоже, этот роман зрел давно. Вдруг женщина нахмурилась, ее лоб сморщился, а затем напиток выплеснулся в лицо - в лицо Итану, так звали водителя ауди, или в лицо нагарадже - он сам понял не сразу, потому что кадр сменился, и он все еще был наполовину в чужом теле. В воспоминании время летело намного быстрее обычного. Вот он садится в машину, вставляет ключ и поворачивает; казалось, прошло всего несколько секунд, прежде чем Джек увидел самого себя со стороны - вот его фигура в длиннополом плаще голосует у дороги, вот он наклоняется к окну, а затем садится. Ощущение было странным. Он "говорил" с собой всего мгновение, прежде чем увидел прямо перед собой еще целый передний бампер грузовика, а затем ощущение чудовищного ужаса выкинуло его из видения.

Когда Джек пришел в себя, он все еще сидел на переднем сиденье покореженной машины рядом с трупом ее водителя. Сколько времени прошло, он не знал, зато четко осознал другое: документы, в том числе и права, в кармане козырька от солнца над водительским сиденьем. А еще - что нужно уходить, прежде чем у аварии появятся свидетели.

"Итан Моуэт", - гласила надпись рядом с фотографией покойного. Паспорт также сообщил, что ему было 32 года, он развелся год назад и не имел детей.

Света уличного фонаря вполне хватило, чтобы разобрать собственные записи. К счастью, неприятный инцидент произошел почти рядом с Французским кварталом - достаточно было пройти пару кварталов среди шумных скопищ веселых смертных, Джек прошел по улице Бурбон и наконец достиг пункта назначения. Скромная металлическая табличка у входа не оставляла сомнений.

Из дверей клуба слышалась музыка - саксофон сменил хриплый женский голос и губная гармошка. Настоящий джаз во всем его местном колорите как нельзя лучше соответствовал внешнему виду здания. Рослый молодой негр, который курил у входа, скользнул по нагарадже взглядом и широко улыбнулся, демонстрируя великолепные зубы.

Публика внутри была достаточно разношерстной, но очевидно делилась на две группы: местные ценители джаза и туристы. Среди вторых было заметно больше белых, и они выделялись диссонирующей с интерьером одеждой - майками, джинсами и яркими принтами, но хорошо поставленное интимное освещение скрадывало эти различия. В конце концов, все присутствующие были едины в одном: они наслаждались музыкой.

Пожалуй, единственным, кто не наслаждался, по крайней мере, внешне, был стоящий у дальней стены огромный и лысый негр крайне непривлекательной наружности, одетый в еще более неуместный, чем туристическая одежда, смокинг с бабочкой. Ростом он превышал парня у входа на полторы головы, а весом, пожалуй, во все три раза. Более приметный маячок поставить было невозможно.

Смерив его взглядом свысока, здоровяк выдержал паузу, а затем указал взглядом на двери служебных помещений:
- Suivez-moi, - он говорил по-французски, но общий смысл был ясен и так.

Негр проводил Джека по длинному коридору с одинаковыми дверями без надписей, который заканчивался тупиком с такой же дверью, которая отличалась от остальных только неуместным электронным замком. При их приближении замок негромко щелкнул, и дверь приоткрылась. Вниз вела металлическая винтовая лестница.

- Il.

С чувством выполненного долга проводник удалился, предоставив нагарадже самостоятельно разбираться дальше.

В общем-то, путь был только один - вниз. Лестница спускалась навскидку на два пролета и заканчивалась еще одной дверью, на этот раз деревянной, покрытой побитым временем темным лаком. Здесь музыка слышалась негромко, создавая приятный матовый фон.

- Войдите, - отозвался звонкий девичий голос.

Дверь не была заперта, ручка повернулась мягко и беззвучно.

За ней располагалась довольно обширная комната, прямоугольная, с высоким пожелтевшим потолком. Стены были оклеены потертыми полосатыми обоями, пол накрыт толстым и не менее потертым ковром с цветочным узором, вдоль стен выстроились стеллажи, заполненные книгами и папками, а у дальней стены под углом располагался массивный резной стол, за которым сидела молодая черная девушка, одетая в простое белое платье. Перед столом в беспорядке выстроились разномастные кресла, еще хранящие печать своей давней роскоши на облупившемся лаке и атласной обивке, на столе лежал средних размеров кайман с почти черной шкурой, а на его чешуйчатой спине стоял открытый ноутбук.

- Верно, - мягко согласилась девушка и вытянула руку, гостеприимно указывая на кресло. - Садитесь, мистер Эванс, и расскажите мне, что вас привело в Новый Орлеан.

Кайман определенно был живым - его бока едва уловимо двигались в такт дыханию. Когда Джек сел, от открыл янтарно-желтый глаз и скользнул равнодушным взглядом по посетителю.

- Самеди, - повторила девушка, подняв брови. - Это необычно. Чем вы занимаетесь, мистер Эванс?

Вопроса она как будто не заметила. В общем ее желание сперва узнать все, что ее интересовало, было вполне ожидаемо. Ни для кого не секрет, что клан носферату редко делится информацией бесплатно.